Владимиру Крикунову – 75 лет: Портрет хоккейного Мужика

В истории отечественного хоккея всегда хватало сильных духом людей, и, к счастью, они есть и сейчас. Но не каждому присваивали прозвище “Мужик”. Владимир Крикунов удостоился его, когда играл в Риге. Возможно, в других городах его так и не называли, но суть не в этом – его характер был понятен без слов. Как тренер, он тоже проявил себя как человек ухватистый, основательный, способный собрать даже самую разрозненную команду.

На замечание, что тренерская карьера Крикунова завершилась в прошлом году, стоит ответить: да, он сам сказал, что пришло время, что с возрастом не поспоришь. Но ни слова не было об усталости. Судя по его активности в соцсетях, он по-прежнему в курсе всех хоккейных событий и порой высказывает такие меткие замечания, что так и хочется позвонить и продолжить один наш давний разговор.

Однажды я рискнул деликатно намекнуть этому уважаемому и достигшему пика своей карьеры специалисту, что, возможно, стоит быть немного мягче, хитрее, гибче в своих публичных высказываниях. Крикунов, как отрезал: “А что, разве я говорю неправду?”. Конфликты с некоторыми известными игроками были еще впереди, но было очевидно, что они неизбежны – либо из-за его знаменитых “баллонов” (слова “баллоны” и “Крикунов” давно стали неразделимы), либо из-за его непоколебимой прямолинейности.

Конечно, с годами Владимир Васильевич стал мягче в общении, но не в отношении к работе и своим принципам. И хотя, читая некоторые его высказывания о текущих хоккейных делах, хочется поспорить, право говорить то, что он думает, он заслужил всей своей жизнью, независимо от того, нравится это кому-то или нет. Как эксперт Васильич, прямо скажем, не идеален, но… Много ли у нас тренеров, которые только на 75-м году жизни объявили об уходе от активных дел? Много ли востребованных специалистов было в таком солидном возрасте? Многим ли хватало энергии принимать новые вызовы? Не говоря уже о том, как много отечественный хоккей ему обязан – и дело не только в количестве титулов, а в его беззаветном служении на протяжении десятилетий. А стиль и методы – это уже детали.

Кстати о методах. Крикунова критиковали и продолжают критиковать за то, что он “человек из прошлого”, что его “совковый” стиль давно устарел, что его подходы не работают. Но с другой стороны, зачем тогда постоянно говорить о славных традициях советского хоккея и преемственности, и главное – зачем всякий раз звать Крикунова, когда в каком-либо клубе дела шли неважно? А приглашали потому, что знали: Васильич придет и все наладит. Придет не как волшебник, а как работяга, и заставит так же работать всех вокруг. И команда под его руководством, возможно, не достигнет заоблачных высот, но обретет стабильность и уверенность.

На финише тренерской карьеры он работал в трех “Динамо” – московском, рижском и санкт-петербургском. В практически родном столичном клубе он оставил после себя не выжженную землю. В практически родной Риге вмешались причины, далекие от хоккея. А Санкт-Петербург, ставший его последней тренерской остановкой, может быть благодарен Васильичу. Вполне достойное завершение, если считать это завершением – ведь в хоккее есть и другие роли, а просто так из игры не уходят.

Для детального описания судьбы Владимира Крикунова как игрока и Владимира Васильевича Крикунова как тренера не хватит целой книги. Родился в Глазове, вырос в Кирово-Чепецке, но все корни – московские. Играл за Кирово-Чепецк, Саратов, Москву, Ригу, Минск, выступал за первую и вторую сборные СССР, дважды почти попав на чемпионат мира. Как игрок никогда не возвращался в прежние команды, а как тренер только и делал, что возвращался – только в Нижнекамск как минимум трижды, а также в Минск, Екатеринбург, Ригу, Казань, в московское “Динамо”. В этом плане только Астане “не повезло”. И где, скажите, вспоминают о Крикунове недобрым словом? Очень давно я написал, что “пока политики что-то делят, а граждане ностальгируют, российский гражданин Крикунов делает свое дело, сближая посредством хоккея страны и народы”. Не знаю, кому еще удалось, будучи в штабе одной сборной, руководить еще и другой – даже с учетом того, что это было немного разнесено по времени. Да, такое тоже было в его богатой биографии в знаковом 2002 году – с невероятным четвертым местом сборной Беларуси в Солт-Лейк-Сити и долгожданным российским серебром в Гетеборге, где Крикунов вместе с Белоусовым помогал Борису Михайлову. Через два года его направили спасать сборную России после ужасного провала в Чехии-2004. В Вене-2005 игра сборной уже дышала свежим воздухом, команда должна была выйти на пик в 2006-м, но, видимо, было еще рано, поколение Малкина и Овечкина еще не созрело. Но в создании основы для будущего рывка заслуга Крикунова велика.

К становлению Александра Великого, как и Павла Дацюка еще со времен работы в Екатеринбурге, Крикунов имеет самое прямое отношение. Именно с ними и той великолепной динамовской командой Владимир Васильевич в первый же сезон работы в “Динамо” выиграл чемпионство в локаутном для НХЛ 2005 году, а через несколько месяцев, уже без лидеров и на фоне острого финансового кризиса клуба, взял еще и Кубок европейских чемпионов в Санкт-Петербурге.

На клубном уровне Крикунов работал ассистентом только в самом начале тренерской карьеры в Минске, больше – никогда. Это не было его условием, просто никому уже не приходило в голову снижать статус Васильича. Так что почти 40 лет с небольшими перерывами отечественный хоккей знает Владимира Васильевича Крикунова исключительно как главного тренера. В Словении в 90-х он тоже, разумеется, был главным. Если это не рекорд, то где-то очень близко.

Дополнить достаточно краткое (по сравнению с биографией) вступление хочется чем-то необычным. Пусть это будут несколько штрихов к биографии из нашего давнего разговора, рассказанные самим юбиляром.

– Вообще-то я коренной москвич, вся родня по отцовской линии – отсюда. У Крикуновых был свой дом в районе Сухаревки. На первом этаже – магазин готовой одежды, на втором – продуктовый, на третьем прадед с семьей жил и шил. Дед, проживший 90 лет, прошел Гражданскую, в Отечественную служил в милиции. Квартиру на Соколе завещал передать только продолжателю рода, а по мужской линии продолжал фамилию только я. Но квартира из-за моих скитаний так и отошла государству.

История с отцом такова. После войны он совсем молодым парнем поехал на строительство кирово-чепецкого химзавода, где они с матерью познакомились и поженились. Я появился на свет в Глазове, куда они ездили на пуск еще одного оборонного объекта, но быстро вернулись обратно в Кирово-Чепецк. В 57-м долгая “командировка” отца закончилась, мои собирались возвращаться в Москву, с которой отец, в общем-то, не порывал связи. Середина сентября, уже сидели на чемоданах. И отец, заядлый охотник и рыболов, решил в последний раз съездить на рыбалку. Поехали с товарищем, двумя пацанами, да еще мужичка прихватили – попросился перевезти на другой берег. Меня тоже хотели взять, но я катался на велосипеде, устал и отправился домой. А они на перегруженной моторке перевернулись. Отец был молодой, здоровый, пытался спасти пацанов. Как потом сказали, метров пять до берега он их и не дотянул… Через неделю родилась сестра. У матери вся родня – в Кирово-Чепецке, куда было ехать?

– В какой-то момент в высшей лиге чемпионата СССР играли полтора десятка воспитанников кирово-чепецкого хоккея, причем примерно одного возраста, максимальная разница – лет пять-шесть. Самые известные – Александр Мальцев и Владимир Мышкин, с которым мы вообще из одного двора. Мальцев старше меня на год, у него день рождения 21 апреля, у меня 23-го. Подобного таланта я в жизни не встречал. Что теннис, что баскетбол, не говоря уже о футболе – здесь ему не было равных.

С хоккеем большую роль сыграло то, что в Кирово-Чепецке в те годы появился искусственный лед – как побочный продукт оборонного производства. Этот открытый искусственный лед выдерживал 20-градусную жару, так что был по существу круглогодичным. От пацанов отбоя не было, среди тренеров было много москвичей, вот от всего этого вместе такой всплеск талантов и произошел.

– В 22 года я уехал в Саратов. Подтолкнула жена, не дала засидеться. Все-таки первая лига – другой уровень. А потом меня в “Крылья Советов” обменяли на Мышкина и Борисова, вроде как вернулся в Москву. Но осесть не успели, да еще армейская проблема встала в полный рост. Виктор Васильевич Тихонов регулярно звал меня к себе, еще с 18 лет. И в 26 лет я решился поехать к нему в Ригу. Прилетел, принял присягу – и погоны на 15 лет.

При Тихонове я и на первый Кубок Канады с той самой “экспериментальной” сборной СССР съездил, но в Риге ему оставалось быть недолго. А я задержался.

– Со шрамом над левой бровью связана любопытная история. Играло рижское “Динамо” в Горьком. Им ничего не нужно было, а нам только ничья обеспечивала необходимый результат. Причем и от матча “Крыльев” со СКА тоже многое зависело. И вот все идет нормально, ведем 3:1, и тут я получаю крюком в лоб. Пока зашивали – пропускаем вторую шайбу, возвращаюсь на скамейку – третью. Мы уже согласны на ничью, но на последних секундах – четвертый гол. Сидим в автобусе убитые. А у водителя радио работает. Слышим – “Крылья” обыграли СКА 5:1, мы в финальной шестерке! Тут я и о травме забыл. Фартовый Юрзинов, ох, фартовый…

– Из Риги я уехал после истории с Петром Ильичом Воробьевым. Я был капитаном и ветераном, собирался достойно провести сезон и завершить карьеру. Но во время сборов перебил нерв, и ступня просто “повисла”, три недели каждый день по три процедуры. А тренер посчитал, что я решил устроить себе отдых. Я написал заявление об уходе, начальник команды его порвал, но второе уже подписал. И на следующий день в шесть утра – в армию. Я же пограничник, человек служивый. Отправили в торговый порт на пост технического наблюдения. Явился по моде того времени с длинными волосами, без фуражки, но в форме. Все обалдели – куда такого? Три недели прослужил, пока не появился вариант “дослужить” в Минске. Там сразу сказал, что отыграю два сезона, но в общей сложности остался на девять лет.

– Как и на первые перемены в судьбе игрока, на переход в тренеры меня подвигла супруга. “А что ты еще можешь?”, – против этого аргумента у меня ничего не было. К тренерской работе начал присматриваться еще в Риге. Много разговаривал с Юрзиновым, особенно по тактике. Было у кого учиться. Переход прошел легко, и, можно сказать, естественно.

– Когда в Минске приступил к самостоятельной тренерской работе, мы из “Юности” взяли в команду человек 12. С этим начинающим мощным поколением мы вышли в высшую лигу, закрепились в ней, что было непросто, но во времена перестройки все потеряли. Однако еще на той инерции советского периода взяли четвертое место на Олимпиаде-2002. По сути, тем самым поколением.

– Перед Играми-2002 ситуация была неординарная – я в помощниках Михайлова в штабе сборной России, белорусы предлагают возглавить свою команду. Когда российский штаб сменился, стороны договорились. Я без шуток предложил Борису Петровичу вместе со мной отправиться в Штаты в качестве тренера сборной Беларуси. Он только улыбнулся.

Во время подготовки в Минске мы сразу перешли на американское время. В 12 ночи первая тренировка, затем обед, в шесть утра – вторая тренировка, там же сразу нужно было включаться. Это помогло – ребята сами говорили, что голова “не улетает”.

Конечно, шведы нас недооценили. Они выглядели мощно, особенно в игре с канадцами – родоначальников было почти не видно. Но мы их основательно изучили. Подсекли, что в зону входят по одному флангу – перекрыли. Задача была сыграть строго, по тактике ничего особенного. Ребята понимали, что в случае победы место в истории обеспечено. Гол, правда, быстрый пропустили, а дальше смотрим – ничего сверхъестественного фаворит не показывает. Тут и счет сравняли, повели, и давай цепляться за результат. Ну а на последней минуте – незабываемый бросок Копатя. Так что с одной стороны – фарт, с другой…

– На Бориса Петровича перед четвертьфиналом чемпионата мира-2002 с чехами, считаю, снизошло озарение. Мощи в атаке, говорит, нам все равно не хватает, и надо сыграть в абсолютно закрытый хоккей. Закрыться – и все. Эту идею мы с Белоусовым обсудили со всех сторон и так и решили. Так и сыграли. Жаль, в финале со словаками не сложилось.

…Многое осталось позади, а впереди ждали еще более двух десятков лет активной тренерской работы. В том числе “с петлей на шее”, то есть в национальной сборной.

Про “петлю” придумал не я, а как-то сказал сам Крикунов. В шутку, конечно. А может, и не в шутку.