Юрий Моисеев: Два Лица Великого Мастера. К 85-летию со дня рождения

В мире хоккея встречаются личности с безусловным и общепризнанным талантом, а есть те, чей дар проявляется ярко, порой неожиданно, с характером и остротой. Юрий Моисеев, несомненно, принадлежал ко второй категории. Его талант был острым и пронзительным, проявляясь одинаково сильно как в игровой, так и в тренерской карьере. В обеих этих ролях Юрий Иванович оставил заметный след, хотя и не всегда находился в центре всеобщего внимания.

Будучи игроком, он лишь единожды принял участие в крупном международном турнире за сборную СССР, но это выступление оказалось триумфальным: на Олимпиаде 1968 года в Гренобле он завоевал звание олимпийского чемпиона и чемпиона мира. Путь к высшей тренерской вершине занял у Моисеева гораздо больше времени, однако и здесь он достиг успеха, приведя казанский «Ак Барс» к золотым медалям чемпионата России в 1998 году.

Тренерская карьера: Триумф «Ак Барса»

Мне отчётливо запомнились тот сезон, тот состав «Ак Барса», сам Юрий Иванович и его манера общения с журналистами на пресс-конференциях. Он держался с прессой свободно, с присущей ему иронией, выражая свои мысли независимо и самобытно. Его ответы были содержательными, но при этом ёмкими, без излишних отступлений. Команда под его руководством методично набирала очки, подобно тому, как курица собирает зернышки, не допуская потерь в матчах с аутсайдерами и середняками. Встречи с равными по силе соперниками давались сложнее, однако к завершению регулярного чемпионата стало ясно: этот коллектив, пусть и не изобилующий яркими звёздами, но крепкий и чрезвычайно боеспособный, уже не упустит чемпионский титул.

Важно отметить, что в сезоне 1997/1998 чемпион определялся именно по результатам регулярного этапа, а Кубок, позже выигранный магнитогорским «Металлургом», считался второстепенным трофеем. Это обстоятельство идеально подходило для Юрия Моисеева, который был мастером по прохождению длинных дистанций и поддержанию стабильности. Он полностью погрузился в эту стихию, передав свой заряд и команде, и всему клубу, не позволяя никому расслабиться и поддерживая высочайший уровень игрового и психологического напряжения. Всем было непросто, но «барсов» вела к победе грандиозная цель, которую Моисеев не озвучивал ежедневно, но воплощал в каждом своём действии, каждым своим существом. Он глубоко понимал: именно постоянное высокое напряжение позволит реализовать как общую мечту казанского хоккея, так и его собственную заветную цель.

Вклад в успехи ЦСКА и «Динамо»

Разумеется, в его послужном списке были и другие престижные титулы. Ещё в середине 70-х он работал ассистентом в родном ЦСКА, сначала у Константина Локтева, а затем у самого Виктора Тихонова. Вклад Моисеева в армейские победы был колоссальным и, к сожалению, часто недооцененным. Особенно при Тихонове, именно он нёс основную ответственность за работу с армейской молодёжью, за развитие каждого талантливого, но ещё неокрепшего игрока. Многих он уберёг от поспешных решений покинуть команду из-за отсутствия места в основе, многих вывел на высокий уровень. Отзывы его бывших подопечных о Моисееве бесценны. Конечно, лавры доставались главным тренерам, а о Моисееве вспоминали нечасто, поскольку его вклад в тотальное доминирование ЦСКА заключался не в привлечении новых звёзд, а в кропотливой, ежедневной работе с ними. Мало кто мог работать с такой интенсивностью и страстью, как Моисеев, но за такую работу орденов не дают; она требует полной ответственности и больших успехов на соответствующей должности. То есть, чтобы получить признание, ему в любом случае нужно было выйти из тени и стать главным тренером. Так он и поступил, но, конечно, не в ЦСКА.

Его переход в московское «Динамо» на самостоятельную работу стал для многих неожиданностью, но в то же время был логичен: подполковник Моисеев, лишившись надежд на звание полковника, смог, работая с динамовцами, частично воплотить принципы Анатолия Тарасова, и весьма успешно. Да, он работал с Тихоновым, но именно тарасовские принципы он впитал ещё будучи игроком, и их он постарался привить команде «вечно вторых», о последнем чемпионстве которой позабыли даже старожилы клуба. Решение возглавить клуб, лидеры которого, казалось, смирились с ролью неудачливого главного конкурента ЦСКА, стало для Моисеева настоящим вызовом. Впрочем, как и для самого клуба.

Была одна досадная проблема: его родной клуб, сила которого казалась всеобъемлющей (Моисееву ли было этого не знать!), продолжал сметать всех на своём пути. «Динамо» боролось до последнего. Однажды, в середине 80-х, до чемпионства оставалось буквально рукой подать: тот сезон был «динамовским», бело-голубые под руководством Юрия Ивановича провели его гораздо ровнее, чем уставший от собственных побед ЦСКА. Но в самый последний момент, в практически безнадёжной ситуации, армейцы включили свой привычный «инстинкт убийцы», чудом спасли матч с главным конкурентом, и от этого удара бело-голубые не смогли оправиться и в последующие годы под руководством Моисеева.

Тем не менее, для Моисеева как главного тренера это были хорошие, насыщенные, полноценные творческие годы. Иному хватило бы трёх серебряных и одной бронзовой награды чемпионатов страны, но Юрий Иванович был слишком амбициозен, чтобы остановиться и успокоиться. Бело-голубые, наконец, взяли своё в конце 80-х уже с Юрзиновым. Сработал эффект раскрепощённости (Моисеев традиционно старался придерживаться армейских рамок), но не в последнюю очередь помогло резкое ослабление ЦСКА. Часть этого долгожданного успеха принадлежала и Юрию Ивановичу, но его страница в этом клубе была уже перевёрнута.

Возвращение и Завершение Пути

А дальше неутолённые амбиции Юрия Моисеева на время остановил глобальный катаклизм – распад его хоккейного мира. «Командировка» в Эдмонтон оказалась странной, как и его роль в знаменитом канадском клубе. Не менее странным опытом была и работа с московским «Аргусом». Это, конечно, был не уровень Моисеева, но в те годы выбирать работу вальяжно не приходилось.

Игровая карьера: Скромный труженик и олимпийский чемпион

…Он целиком и полностью продукт советской эпохи, по части хоккея – эпохи отнюдь не худшей. Уроженец Пензы, воспитанник пензенского «Труда», он транзитом через новокузнецкий «Металлург» попал сразу в ЦСКА, хотя его звали и в «Химик» к Эпштейну, и в «Динамо» к Чернышеву. Шансов заиграть в компании великих в начале 60-х было немного, но Моисеев заиграл. Такой игрок был Анатолию Тарасову необходим, с его помощью можно было воплощать самые разнообразные идеи. Моисеев с его настырностью, желанием залезть под кожу любому сопернику и сделать пребывание на площадке невыносимым для любого лидера, умением не уставать ни в атаке, ни в обороне, под эксперименты мэтра подходил идеально.

Про знаменитую тарасовскую «систему» (Ромишевский-Зайцев, Мишаков-Ионов-Моисеев) знают все. Не все знают, что далеко не все спецзадания мэтра Юрию Моисееву нравились – например, опека Вячеслава Старшинова, в стиле «сам не играю, и другим не даю». Он всё-таки играть любил, пусть по части творческой изобретательности и уступал, конечно, великим. Крайних нападающих в 60-х хватало минимум на пару советских сборных, поэтому в первой сборной у Моисеева был сравнительно короткий период. Роль звена, которое не определяет исход матча, но изматывает соперника, а при случае может и наказать, была для Моисеева с партнёрами узковата, но тут уж надо было выбирать – либо самовыражение, либо работа на команду. И если бы не Тарасов, не видать бы Юрию Ивановичу золотой олимпийской медали Гренобля – положа руку на сердце, свою так и не прижившуюся «систему» Тарасов именно что «продавил», и самый обделённый участием в сборной, но самый старательный нападающий «сдерживающего звена» Моисеев без самой главной своей игровой награды не остался.

…Тарасова он боготворил. Собственно, никого другого своим учителем и не называл. Восхищался всем, что делал мэтр, в том числе его артистическим даром и умением сделать любое рутинное занятие интересным. Кстати, сам Анатолий Владимирович не видел в Моисееве будущего тренера. И – ошибся, в чём уже годы спустя пусть косвенно, но признался. Мало кто так естественно впитал принципы великого импровизатора, как его взрывной, юркий и пружинистый (прозвище «Джина» – от «пружина») краек под 15-м номером. Приверженность именно принципам Тарасова – важнейший компонент становления Моисеева и как игрока, и как тренера. Больше даже, как тренера.

Сам себя он считал игроком средним. Оценка жёсткая, но зато без самолюбования и обиды на обстоятельства. Когда жёсткая рука Тарасова чуть ослабевала, Моисеев с партнёрами мог сделать гораздо больше, чем от них привычно ждали. Часто вспоминают и игру с канадцами в Гренобле, в которой решалась судьба олимпийского золота, где третья тройка проявила себя очень достойно не только по оборонительной части. А сам Юрий Иванович не раз вспоминал двухматчевый финал Кубка европейских чемпионов 1970 года, когда в практически безнадёжной ситуации второй игры именно звено Мишаков – Ионов – Моисеев переломило ситуацию на 45-й минуте третьего периода, и счёт 3:5 волшебным образом переменился на 8:5.

Игровые качества Юрия Моисеева высоко ценил сам Всеволод Бобров: «Юркий, верткий, очень подвижный, он разрушал самые, казалось бы, надёжные оборонительные бастионы».

Специалисты прекрасно понимали, что без таких трудяг, как Моисеев, не бывает солистов. С другой стороны, 197 заброшенных в чемпионатах страны шайб говорят сами за себя. Конечно, замечалось, как работает Моисеев в обороне, как он не щадит себя в игре, но у нас, да и во всём мире больше ценят солистов первого плана, а Юрий Иванович, зная себе цену, таковым себя не считал.

…К тренерской профессии готовил себя исподволь, и не только в чисто хоккейном плане. Много ли у нас тренеров, у которых за плечами железнодорожный техникум, Московское высшее командное училище и Московский областной педагогический институт? С таким хоккейным багажом и таким опытом был прямой путь в наследники великих предшественников и хранителей традиций.

Возможно, Юрию Ивановичу его приверженность принципам того хоккея, в который он сам играл, действительно немного мешала, особенно на склоне тренерской карьеры. Тут бы и харизма не помогла, но не отменить же того факта, что хоккейная Казань поднялась именно на жёстких методах Моисеева, как бы потом ни сложилась ситуация во время второго прихода в «Ак Барс». Второе расставание с клубом Юрий Иванович переживал несравненно тяжелее, чем первое. Ему было чем заняться, и что вспомнить, но полноту жизни он ощущал только в работе.

Памятник ему поставили в родном городе. Как первый олимпийский чемпион по хоккею из Пензы и по совокупности других заслуг он его полностью заслужил.